Бородинское сражение война и мир основные события. Сравнительный анализ Бородинского сражения в истории и в романе Л.Н.Толстого "Война и мир"

Описание Бородинской битвы занимает двадцать глав третьего тома «Войны и мира». Это - центр романа, его кульминация, решающий момент в жизни всей страны и многих героев произведения. Здесь перекрещиваются пути главных действующих лиц: Пьер встречает Долохова, князь Андрей - Анатоля, здесь каждый характер раскрывается по-новому, и здесь впервые проявляет себя громадная сила, выигравшая войну, - народ, мужики в белых рубахах.

Картина Бородинского сражения в романе дана через восприятие штатского человека, Пьера Безухова, самого, казалось бы, непригодного для этой цели героя, ничего не понимающего в военном деле, но сердцем и душой патриота воспринимающего все происходящее. Чувства, овладевшие Пьером в первые дни войны, станут началом его нравственного перерождения, но Пьер еще не знает об этом. «Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее…» Он впервые ощутил себя не одиноким, никому не нужным обладателем огромного богатства, а частью единого множества людей. Решив ехать из Москвы к месту сражения, Пьер испытал «приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобство жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем-то…»

Это чувство естественно рождается у честного человека, когда над ним нависает общая беда его народа. Пьер не знает, что такое же чувство испытают Наташа, князь Андрей в горящем Смоленске и в Лысых Горах, а также многие тысячи людей. Не одно только любопытство побудило Пьера отправиться на Бородино, он стремился быть среди народа, там, где решается судьба России.

Утром 25 августа Пьер выехал из Можайска и приближался к расположению русских войск. По пути ему встречались многочисленные телеги с ранеными, и один старый солдат спросил: «Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы?» В этом вопросе не только безнадежность, в нем ощущается то самое чувство, владеющее Пьером. И еще один солдат, встретившийся Пьеру, сказал с грустной улыбкой: «Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят... Нынче не разбирают... Всем народом навалиться хотят, одно слово - Москва. Один конец сделать хотят». Если бы Толстой показал день накануне Бородинской битвы глазами князя Андрея или Николая Ростова, мы не могли бы увидеть этих раненых, услышать их голоса. Ни князь Андрей, ни Николай не заметили бы этого всего, потому что они - профессиональные военные, привыкшие к ужасам войны. Но для Пьера все это необычно, как неискушенный зритель он замечает все мельчайшие подробности. И глядя вместе с ним, читатель начинает понимать и его, и тех, с кем он встречался под Можайском: «удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем-то...»

И вместе с тем все эти люди, каждый из которых завтра может быть убит или искалечен, - все они сегодня живут, не задумываясь о том, что их ждет завтра, с удивлением смотрят на белую шляпу и зеленый фрак Пьера, смеются и подмигивают раненым. Название поля и деревни рядом с ним еще не вошло в историю: офицер, к которому обратился Пьер, еще путает его: «Бурдино или как?» Но на лицах всех встреченных Пьером людей заметно «выражение сознания торжественности наступающей минуты», и сознание это так серьезно, что во время молебна даже присутствие Кутузова со свитой не привлекло внимание: «ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться».

«В длинном сюртуке на огромном толщине теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице», - таким видим мы Кутузова перед Бородинским сражением. Опустившись на колени перед иконой, он потом «долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости». Это подчеркнутая автором старческая тяжесть и слабость, физическая немощность, усиливает впечатление духовной мощи, исходящей от него. Он преклоняет колени перед иконой, как и все люди, как солдаты, которых он пошлет завтра в бой. И так же, как они, он чувствует, торжественность настоящей минуты.

Но Толстой напоминает, что есть и другие люди, думающие об ином: «За завтрашний день должны... быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди». Первый среди этих «ловцов наград и выдвижений» - Борис Друбецкой, в длинном сюртуке и с плетью через плечо, как у Кутузова. С легкой, свободной улыбкой он сначала, доверительно понизив голос, ругает Пьеру левый фланг и осуждает Кутузова, а затем, заметив приближающегося Михаила Илларионовича, хвалит и его левый фланг, и самого главнокомандующего. Благодаря таланту всем нравиться он «сумел удержаться при главной квартире», когда Кутузов выгнал многих ему подобных. Вот и в этот момент он сумел найти слова, которые могут быть приятны Кутузову, и говорит их Пьеру, рассчитывая, что главнокомандующий их услышит: «Ополченцы - те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!» Борис рассчитал правильно: Кутузов услышал эти слова, запомнил их - и вместе с ними Друбецкого.

Не случайна и встреча Пьера с Долоховым. Невозможно поверить, что Долохов, кутила и бретер, может извиниться перед кем бы то ни было, но он делает это: «Очень рад встретить вас здесь, граф, - сказал он ему громко и не стесняясь присутствия посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. - Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня».

Пьер и сам не мог объяснить, зачем он поехал на Бородинское поле. Он знал только, что в Москве оставаться невозможно. Он хотел своими глазами видеть то непонятное ему и величественное, что должно было произойти в его судьбе и судьбе России, а также увидеть князя Андрея, который смог объяснить ему все происходящее. Только ему мог поверить Пьер, только от него ждал в этот решающий момент своей жизни важных слов. И они встретились. Князь Андрей ведет себя по отношению к Пьеру холодно, почти враждебно. Безухов одним своим видом напоминает ему о прежней жизни, а главное - о Наташе, а князь Андрей хочет поскорее забыть о ней. Но, разговорившись, князь Андрей совершил то, чего ждал от него Пьер, - со знанием дела объяснил положение дел в армии. Как и все солдаты и большинство офицеров, он считает величайшим благом отстранение от дел Барклая и назначение на пост главнокомандующего Кутузова: «Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности, нужен свой, родной человек».

Кутузов для князя Андрея, как и для всех солдат, - человек, который понимает, что успех войны зависит от «того чувства, которое есть во мне, в нем, - он указал на Тимохина, - в каждом солдате». Этот разговор был важен не только для Пьера, но и для князя Андрея. Высказывая свои мысли, он сам ясно понял и в полной мере осознал, как ему было жалко свою жизнь и своей дружбы с Пьером. Но князь Андрей - сын своего отца, и его чувства никак не проявятся. Он почти насильно выставил Пьера от себя, но, прощаясь, «быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал...»

26 августа - день Бородинского сражения - глазами Пьера мы видим красивое зрелище: пробивающееся сквозь туман яркое солнце, вспышки выстрелов, «молнии утреннего света» на штыках войск... Пьеру, как ребенку, захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки». Он долго еще ничего не понимал: приехав на батарею Раевского, «никак не думал, что это... было самое важное место в сражении», не замечал раненых и убитых. В представлении Пьера война должна быть торжественным событием, а для Толстого это - тяжелая и кровавая работа. Вместе с Пьером читатель убеждается в правоте писателя, с ужасом наблюдая за ходом сражения.

Каждый в сражении занимал свою нишу, выполнял честно или не очень свой долг. Кутузов это прекрасно понимает, почти не вмешивается в ход сражения, доверяя русским людям, для которых это сражение - не тщеславная игра, а решающая веха в их жизни и смерти. Пьер волей судьбы оказался на «батарее Раевского», где происходили решающие события, как потом напишут историки. Но Безухову и без них «казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых значительных мест сражения». Подслеповатым глазам штатского не видно всего масштаба событий, а видно только то, что происходит вокруг. И здесь, как в капле воды, отразился весь драматизм битвы, ее неимоверный накал, ритм, напряжение от происходящего. Батарея несколько раз переходит из рук в руки сражающихся. Пьеру не удается остаться созерцателем, он активно участвует в защите батареи, но делает все по наитию, из чувства самосохранения. Безухову страшно от происходящего, он наивно думает, что «...теперь они (французы) оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали! Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что-то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил».

Толстой стремился показать войну глазами ее участников, современников, но иногда смотрел на нее с точки зрения историка. Так, он обращал внимание на плохую организацию, удачные и неудачные планы, которые рушились из-за ошибок военачальников. Показывая военные действия с этой стороны, Толстой преследовал еще одну цель. В начале третьего тома он говорит, что война - «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Прошлой войне вообще не было оправданий, потому что вели ее императоры. В этой же войне была правда: когда враг приходит на твою землю, ты обязан защищаться, что и делала русская армия. Но как бы то ни было, война по-прежнему оставалась грязным, кровавым делом, что и понял Пьер на батарее Раевского.

Эпизод, когда ранили князя Андрея, не может оставить читателя равнодушным. Но самое обидное, что его гибель бессмысленна. Он не бросился вперед со знаменем, как при Аустерлице, он не был на батарее, как под Шенграбеном, - он лишь ходил по полю, считая шаги и прислушиваясь к шуму снарядов. И в этот момент его настигло вражеское ядро. Стоявший рядом с князем Андреем адъютант лег и ему крикнул: «Ложись!» Болконский стоял и думал о том, что не хочет умирать, и «вместе с тем помнил о том, что на него смотрят». Князь Андрей не мог поступить иначе. Он, с его чувством чести, с его благородной доблестью, не мог лечь. В любой ситуации находятся люди, которые не могут бежать, не могут молчать и прятаться от опасности. Такие люди обычно гибнут, но в памяти других остаются героями.

Князь был смертельно ранен; истекал кровью, русские войска стояли на занятых рубежах. Наполеон был в ужасе, он еще не видел подобного: «двести орудий направлены на русских, но... русские все так же стоят...» Он смел писать, что поле битвы было «великолепно», но его устилали тела тысяч, сотен тысяч убитых и раненых, но это уже не интересовало Наполеона. Главное, что не удовлетворено его тщеславие: он не одержал сокрушительной и яркой победы. Наполеон в это время «желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом... сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы... Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого считал себя причиной, но которого не мог остановить».

Здесь Толстой впервые показывает его естественным. Накануне битвы он долго и с удовольствием занимался своим туалетом, затем принял приехавшего из Парижа придворного и разыграл небольшой спектакль перед портретом своего сына. Для Толстого Наполеон - воплощение суетности, той самой, которую он ненавидит в князе Василии и Анне Павловне. Настоящий человек, по мнению писателя, не должен заботиться о впечатлении, которое он производит, а должен спокойно отдаваться воле событий. Таким он изображает русского полководца. «Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжений, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему». Он не суетится, доверяя людям проявлять инициативу, где это нужно. Он понимает бессмысленность своих распоряжений: все будет так, как будет, он не мешает людям мелочной опекой, а верит в высокий дух русской армии.

Великий гуманист Л.Н. Толстой правдиво, документально точно отразил события 26 августа 1812 года, дав свою трактовку важнейшему историческому событию. Автор отрицает решающую роль личности в истории. Не Наполеон и Кутузов руководили сражением, оно шло, как должно было идти, как смогли «повернуть» его тысячи участвующих в нем с обеих сторон людей. Прекрасный баталист, Толстой сумел показать трагедию войны для всех участников, независимо от национальности. Правда была на стороне русских, но они убивали людей, гибли сами ради тщеславия одного «маленького человечка». Говоря об этом, Толстой как бы «предостерегает» человечество от войн, от бессмысленной вражды и от кровопролитий.

Бородинское сражение показано в восприятии его участников, в частности Пьера Безухова, Андрея Болконского и других персонажей.

«25-го утром Пьер выезжал из Можайска. Один старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за неё здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
— Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Аль до Москвы? — спросил он. — Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! — Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одним словом — Москва. Один конец сделать хотят. — Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял всё то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой».

«Въехав на гору и выехав на небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков-ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживлённые и потные, что-то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою. Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.

Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся ещё своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их потными шеями и кое у кого расстёгнутыми косыми воротами рубах, из-под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты».

— Какое значение для Пьера имели слова солдата: «Всем народом навалиться хотят»?

Этими словами подчёркивается торжественность и значимость наступающего сражения, осознание его как генерального сражения за столицу Москву, а значит, за Россию.

«Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменилась, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону.

Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: всё внимание его было поглощено серьёзным выражением лиц в этой толпе солдат и ополченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали привычно петь, на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям».

«Когда кончился молебен, Кутузов подошёл к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подёргивалась от усилий. Наконец он встал и с детски-наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли
солдаты и ополченцы».

— Какую роль играет в романе эпизод «выноса иконы и молебна»?
— Как показано единство армии? Кто, по мнению Пьера, является её основой?

Икона Смоленской Божьей Матери была вывезена из Смоленска и с того времени постоянно находилась в армии. Молебен свидетельствует о едином духе армии, о связи полководца с солдатами. В ходе Бородинского сражения Пьеру открывается важная истина: сопричастность людей общему делу, несмотря на их различное социальное положение. В то же время проводится мысль о том, что основой армии являются солдаты. Историческое развитие определяется народом, роль личности определяется тем, как личность выражает интересы народа.

Рассмотрим, что чувствует Андрей Болконский накануне сражения.

«Поверь мне, — сказал он, — что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них … Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.

— А от чего же?

— От того чувства, которое есть во мне, в нём, — он указал на Тимохина, — в каждом солдате.

В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.

— Сражение выиграет тот, кто твёрдо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, — и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли — ну так бежать!» — мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает, что бы было. А завтра мы
этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, — продолжал он, — всё это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра?

Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют тоro, убьют
другого; а то, что делается теперь, — всё это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему.

Они заняты только своими маленькими интересами … для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!

— Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, — проговорил Тимохин. — Что себя жалеть теперь! Солдаты в моём батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят».

— Что нового раскрыто в характере, чувствах князя Андрея? К каким выводам он приходит? От чего и от кого зависит победа, по его мнению?

В отличие от Аустерлица на Бородинском поле Андрей Болконский защищает родину от врага, он не думает о личной славе. Он понимает, что решающую роль играют дух и настроение войска.

Вернёмся к Пьеру Безухову.

«Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешёнными. Он понял теперь весь смысл и всё значение этой войны и предстоящего сражения. Всё, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти».

«Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из-за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы.

Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищения перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на неё в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и тёмные, длинные тени.

Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого- то драгоценного жёлто-зелёного камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде — спереди, справа и слева — виднелись войска. Всё это было оживлённо, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, — это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам её».

Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить своё впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперёд, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем».

— Какую роль играет описание природы перед началом сражения?

Эта величественная картина природы и предстоящего сражения в лучах утреннего солнца выполняет несколько функций: во-первых, помогает осознать смысл и масштабность происходящего; во-вторых, автор подчёркивает, что в природе всё прекрасно и гармонично, а человек разрушает эту гармонию; в-третьих, Толстой старается натолкнуть читателя на вывод о страшной сущности войны, противоречащей природе. Война — самое отвратительное дело в жизни», — говорит Андрей Болконский.

Назад Вперёд

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Цели урока:

Показать историческое значение Бородинской битвы, ее стратегическое значение в ходе Отечественной войны 1812года; Проследить изображение войны в романе, исходя из взглядов Толстого на историю; раскрыть их слабость и силу.
Научить сравнивать взгляды писателей и историков, делать выводы.
Воспитывать учащихся на ярких примерах героизма русской армии, приобщать к историческим и материальным источникам, свидетельствующим о храбрости русского воина, готовности стоять насмерть, защищая Родину.

Оборудование: карта, схема, таблицы, показывающие ход сражения; роман Л.Н. Толстого « Война и мир» (3й том).

Ход урока

I. Сообщение темы урока, темы урока, цели, задач.

Учитель истории предлагает учащимся таблицу, над которой они будут работать в течение урока.

II. Вступительное слово учителя истории и вопросы для фронтальной беседы. (повторение пройденного).

Каковы были причины войны 1812года?
Какой характер носила война для воюющих сторон?
Каковы были планы сторон накануне войны?
Почему война 1812 года являлась для России Отечественной войныу?
В чем проявился народный характер войны?

III. Сообщение плана изучения нового материала

Планы и подготовка к генеральному сражению. Соотношение сил (по историческим источникам)
Ход Бородинской битвы, ее итоги и историческое значение (по историческим источникам) (сообщение учащихся)
Лев Толстой о своих разногласиях с историками по поводу целей и подготовки сражения.
Описание Бородинской битвы в романе « Война и мир».
Чтение составленной таблицы, обсуждение, выводы.

IV. Лекция с элементами беседы.

Учитель истории. Имея численное преимущество, Наполеон стремился в генеральном сражении разгромить русскую армию, вступить в Москву, диктовать России условия мира. Кутузов не был склонен искать исход войны в одном генеральном сражении, он понимал, что генеральное сражение не определяет окончательной победы. Стратегический план Кутузова был направлен на накопление крупных сил (резервов), истощение врага и окончательный его разгром в ходе контрнаступления. Кутузов так говорил об этом: « Когда дело идет о славе выигранных только баталий, но вся цель- устремление на истребление французской армии…я взял намерение …отступить…» (из донесения)

Наполеон говорил: « Победа под Бородином, если и удастся ее достигнуть, будет лишь временной победой, а не окончательным поражением противника».

V. Значение Бородинской битвы.

Вопросы к ученикам:

Почему Бородино навечно осталось в памяти народной?
Как вы объясните слова Наполеона: « Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали славу быть непобедимыми. Из 50 сражений, мною данных, в битве под Москвою выказано наиболее доблести и одержан наименьший успех».
В чем проявился патриотизм русских воинов?

В Бородинской битве русская армия обескровила французов и нанесла им невосполнимые потери: было убито 58 тыс. чел. (43%) всего состава участвовавших в сражении, в том числе 47 генералов, русские войска потеряли 38 тыс. чел. (30%), в том числе 23 генерала, сохраняя высокую стойкость и волю к победе.

Наполеон не достиг своих целей – разгрома русской армии - и впервые не смог одержать победу в крупном генеральном сражении. По словам А. Крмлева, при Бородине « французская армия расшиблась о русскую». Оценивая Бородино, Кутузов писал в донесении императору: « Сей день пребудет вечным памятником мужества и отличной храбрости российских воинов, где пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростью жизнею за свое отечество».

В приказе по армии Кутузов писал: «Объявить мою совершенную благодарность всем вообще войскам, находившимся в последнем сражении».

VI. Взгляд Толстого на Бородинское сражение.

Учитель литературы. На предыдущих занятиях мы говорили, что Лев Толстой был не удовлетворен тем, как историки дают объяснения причин наполеоновских войн. Не согласен был великий писатель и со взглядами ученых историков на цели, подготовку и ход Бородинского сражения. Он писал: « Разногласие мое в описании исторических событий с рассказами историков… Оно не случайное, а неизбежное. Историк имеет дело до результатов события, художник- до самого факта события. Художник, из своей ли опытности или по письмам, запискам и рассказам, выводит свое представление о совершившемся событии, и весьма часто оно оказывается противоположным выводу историка…. Для историка главный источник есть донесения частных начальников и главнокомандующего… Художник отворачивается от них, находя в них необходимую ложь.

Итак, задача художника и историка совершенно различна и разногласие с историком в описании событий и лиц в моей книге – не должно поражать читателя».

О целях, подготовке Бородинского сражения читаем в 19-й главе 2-й части 3-го тома.

« Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла…» (чтение отрывков из главы).

Толстой отмечает, что «…Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев».В тексте учащиеся находят строки и записывают в таблицу: « Русские не отыскали лучшей позиции… но и никогда до 25 августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте…». «Бородинское сражение произошло совсем не так, как, стремясь скрыть ошибки наших военачальников, и вследствие того умаляя славу русского войска и народа, описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной позиции… а принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабшими силами против французов, т.е. в таких условиях, в которых…немыслимо было драться…».

Бородинское сражение у Л.Н. Толстого изображается как «народное сражение». Автор дает панораму сражения и сверху, и со стороны, и главное, - изнутри. Читатель видит сражение глазами его участников. Учитель предлагает ученикам ответить на вопросы:

Какой увидел битву Пьер Безухов, человек сугубо штатский, не разбирающийся в военном деле? (XXXI. XXXII главы 2-й части 3-го тома)?
Какой видится битва Андрею Болконскому, опытному военному, участнику многих сражений? (XXXVI. XXXVII главы 2-й части 3-го тома.)
Как относятся к битве простые солдаты, как они воюют?(XXII XXXVI XXXII главы)?
Что пишет Л.Н. Толстой о Кутузове и Наполеоне? Какую роль отводит писатель полководцам? Читаем отрывки из глав XXVII XXVIII XXXV?

«…. Во время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено». « Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его».

Кутузов «…не делал никаких распоряжений, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему». «Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска».

Каков же результат сражения?

Ученики читают отрывки из 39-й главы 2-й части 3-го тома. «Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах…»

Особое внимание при чтении 39-й главы следует обратить на спор Л.Н. Толстого с историками («Некоторые историки говорят, что…»).

Да, Л.Н. Толстой был не согласен с историками по вопросам целей, подготовки, хода сражения. Но вот в чем они были едины, так это во взглядах на итоги и следствия Бородинского сражения.

«Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена … победа нравственная была одержана русскими под Бородиным»; «Прямым следствием Бородинского сражения было…» (глава 39, часть 2. том 3, заключительные строки).

VII. Чтение таблицы, составленной в течение урока.

	Исторические материалы о Бородинском сражении	Л.Н. Толстой о Бородинском сражении в романе «Война и мир»
1. Цели,преследуемые русской армии	Обескровить противника, добиться изменения соотношения сил, не допустить к Москве	«…не имело ни малейшего смысла…»
2. Подготовка к сражению	Сражение тщательно планировалось, выбиралось место, строились укрепления.	«Русские не отыскивали лучшей позиции…»; «…сражение…принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности
3. Соотношение сил накануне сражения	120 тыс. человек, 624 орудия у Кутузова. 135 тыс. человек, 587 орудий у Наполеона.	5/6, т.е. 100 тыс. у русских и 120 тыс. у французов.
4. Ход сражения	Наполеон и Кутузов руководили в сражении своими армиями	Ход сражения не был управляем ни со стороны Наполеона, ни со стороны Кутузова
5. Итоги сражения, следствие.	Русские потеряли 38 тыс. человек (30%), французы-58тыс.человек (43%). Кутузов: «Французская армия не превозмогла твердость духа российского солдата…» Наполеон: «Французы показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали славу быть непобедимыми»	«Нравственная сила французской армии была истощена… победа нравственная была одержана русскими»

VIII. Подведение итогов учителем литературы.

Изучая исторические документы, касающиеся войны 1812г, Бородинского сражения, мы не можем не обратиться к роману «Война и мир».

Толстовское описание Бородинской битвы позволяет нам воссоздать целостную картину конкретного исторического события и, несмотря на разногласия Л.Н.Толстого с учеными и военачальниками, лучше понять историю России, проникнуться чувством благодарности к « богатырям русским», защищавшим Родину в 1812г. Читая роман «Война и мир», убеждаешься в правоте великого писателя- гуманиста, заявившегося, что «…вопрос, не решенный дипломатами, еще меньше решается порохом и кровью», «…война есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания».

Л.Н.Толстой: «Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника».

24-го было сражение при Шевардинском редуте, 25-го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26-го произошло Бородинское сражение. Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть — для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершенно очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение. Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться. Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня. До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч к ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения и знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры. Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями. Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы всё еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла. На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражение — существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом: Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина. Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение. Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24-го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его. 26-го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле. Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела. Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот — что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему-нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте. Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25-го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во-первых, то, что не только 25-го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25-го числа, они не были кончены и 26-го; во-вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24-го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В-третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25-го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте. Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Войны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение. Наполеон, выехав 24-го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26-го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий. Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24-го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24-го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24-го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24-го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26-го числа. После потери Шевардинского редута к утру 25-го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало. Но мало того, что 26-го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неоконченных укреплений, — невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.) Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.